По вечерам, в часы отдыха от выполнения официальных функций, он часто прохаживается по возвышенной террасе своего временного пристанища (расположенного недалеко от Бодхгая в новом монастыре в восточной Индии), с которой видны женщины, собирающие пшеницу на опаленных солнцем полях.Кармапа-лама, выросший в приятного двадцатичетырехлетнего мужчину с обритой головой, родился в 1985 году в семье кочевников. Но вскоре группа монахов, которой было приказано искать реинкарнацию своего лидера «восточнее снегов», нашла его в восточном Тибете.
В возрасте семи лет он уже был возведен на престол как живое божество и семнадцатая реинкарнация главы буддистской секты Кагью, а в возрасте четырнадцати – был вынужден спешно покинуть родину через заснеженные вершины Непала, чтобы затем оказаться в Индии, где он сблизился с изгнанным тибетским лидером, Далай-ламой.
Представители диаспоры сразу же заметили что-то особое в Кармапа-ламе: глубокую харизму его престарелого наставника, скрепленную энергичностью молодости. Уже тогда некоторые прочили ему светлое будущее лидера нации. Далай-лама, глава крупнейшей секты Тибета, Гэлуг, по праву не имеет равных среди живых божеств страны: он почитается и признается в качестве лидера всем народом Тибета. В прошлом он стал лауреатом Нобелевской премии мира и смог объединить почти исключительно на основе своей высокой моральности все враждующие группировки и международные группы давления в полноценное мировое движение, требующее справедливости по отношению к Тибету Тем не менее, Далай-лама имеет в своей биографии одно тяжелейшее поражение: он так и не смог убедить Китай в необходимости даже минимальной автономии и культурной свободы для Тибета; в марте наступила пятидесятая годовщина изгнания лидера.
Теперь же некоторые тибетцы считают, что Кармапа-лама сможет исправить этот досадный проигрыш своего учителя, но только при условии, что ему, вопреки традиции и историческим прецедентам, будет дана возможность властвовать. Но смена тибетских правителей, как, впрочем, и глав более светских движений, является крайне усложненным процессом, серьезность которого усугубляется рефлексией Далай-ламы, успешно боровшегося с незначительными недугами, но  в возрасте семидесяти четырех лет, стал чаще поддерживать тему своего неминуемого ухода из жизни. Что вынуждает лидера  настаивать на том, чтобы тибетцы-изгнанники начали составлять план действий на случай его смерти или недееспособности. Четырнадцатый Далай-лама в соответствии с традицией перед смертью передаст власть своей реинкарнации; после этого поисковая группа монахов, вооруженная интерпретациями различных предсказаний, снов и мистических символов далеких озер, отправится верхом в длительное путешествие, дабы найти и возвести на престол новорожденного младенца, который и станет новым Далай-ламой. Проблема состоит в том, что потребуется еще двадцать лет, пока этот ребенок вырастет в достаточно образованного взрослого человека, который сможет встать во главе своего народа; а ни одно политическое движение,  имея в качестве главного врага могущественный Китай, не может пережить подобное двадцатилетнее молчание.
Как отмечает один из председателей подкомиссий совещания Гарвардской школы права, Лобсанг Сангай, принявший участие в недавней конференции на тему будущего тибетцев Дарамсалы, столицы изгнанников в западной Индии, "учитывая жесткость политики Китая в отношении Тибета, смерть Далай-ламы может означать распад или даже конец всего движения; таким образом, проблема заключается в том, кто заменит его и сможет ли он сохранить единство тибетского народа". Лобсанг является одним их специалистов, которые считают, что на этот вопрос уже есть идеальный ответ: Кармапа-лама мог бы стать временным лидером. Будучи представителем другой секты, он не может стать Далай-ламой; но мог бы выполнять обязанности регента новой реинкарнации вплоть до  возмужания избранного. Кармапа-лама подходит на эту роль хотя бы потому, что его жизнь является отражением истории тибетского народа, наполненной угнетением, спасением и изгнанием, и, в частности, биографии самого Далай-ламы, который в 1959 году покинул Лхасу как простой солдат.
Кармапа-лама же попал в изгнание в 1999 году, когда китайские власти принуждали его к отречению от Далай-ламы; Кармапа-лама  сделал прямо противоположное, совершив в декабре того же года отважное путешествие через Гималаи, дабы встретиться с лидером нации. Около ста пятидесяти тысяч из шести миллионов тибетцев пережили подобное испытание. За последние годы молодой монах попал под крыло Далай-ламы: они живут недалеко друг от друга в Дарамсале; иностранные делегации, желающие получить аудиенцию у Далай-ламы, часто находят лидера в обществе Кармапа-ламы или направляются самим Далай-ламой на встречу с новым лидером. Как замечает Лобсанг,"он стал ламой,  располагая крайне теплым расположением широкой публики. Что еще более важно, он привлек к себе молодую аудиторию, с которой легко находит общий язык и которая находится под впечатлением совершенного им подвига". Во время ноябрьской встречи тибетских изгнанников, по меньшей мере, пятнадцать рабочих групп объявили Кармапа-ламу подходящим кандидатом на роль будущего главы сообщества. Он также часто упоминается премьер-министром тибетского правительства в изгнании как идеальный потенциальный лидер; что еще более важно, сам Далай-лама видит его в этой роли, называя Кармапа-ламу среди тех нескольких монахов, которые могли бы возглавить движение в будущем.
Один из вариантов развития событий предполагает, что Далай-лама назначит своим регентом Кармапа-ламу уже сейчас, дабы, в случае смерти главы движения, Кармапа-лама, вплоть до возмужания нового Далай-ламы, он мог обеспечить тибетскому народу духовное и политическое лидерство. Назначение регентом молодого и популярного Кармапа-ламы позволило бы Далай-ламе обеспечить более стабильную передачу власти, тем самым разрушив надежды китайских властей дождаться распада движения изгнанников. Такое решение  помогло бы избежать полномасштабной борьбы за власть. В любом случае, новому лидеру или же их совокупности придется разрешать конфликты различных сект, получить поддержку молодежи Дарамсалы, смягчить требовательность иностранных сторонников движения и возможно даже оспаривать легитимность претендентов на звание Далай-ламы, каждый из которых будет иметь свой собственный сонм учителей и глубокоуважаемых наставников. Кармапа-лама является не единственным кандидатом на должность регента, так как Далай-лама высоко оценивает и других монахов, в том числе реинкарнацию одного из своих бывших учителей.
Необычайно смелое постановление  Далай-ламы в прошлом году предполагает, в соответствии с доктриной мадей-тулку, что он может избрать своего наследника еще при жизни (дуализм подобного рода – живой человек, уже прошедший через реинкарнацию, – мало беспокоит тибетцев). Это позволило бы Далай-ламе сократить период отсутствия лидера и проконтролировать отбор и обучение нового Далай-ламы. Китайские официальные лица  оспорили это решение, настаивая на том, что исключительно Китай обладает историческим правом на избрание Далай-ламы. Это указывает на то, что вполне возможно появление двух легитимных претендентов на престол и создание периода междуцарствия, который бы продлился не одно десятилетие.
И снова перед нами появляется Кармапа-лама, который является единственной «реинкарнацией», признаваемой как Далай-ламой, так и китайскими властями. Его правление могло бы стать периодом смягчения тибетско-китайского конфликта. Каждый январь в Бизаре, беднейшей провинции Индии, в которой, по легенде, Будда достиг просветления в шестом веке до нашей эры, монашеский орден Кармапа-ламы проводит фестиваль песнопений, «Монлам». Еще в 1993 году он имел всего лишь двести участников; но когда несколько лег назад Кармапа-лама начал лично появляться на празднике, количество участвующих монахов, монахинь и мирских людей выросло до десяти тысяч. Они в первую очередь хотят услышать под аккомпанемент буддистских песнопений проповедь Кармапа-ламы, который считается живым олицетворением четырехрукой богини сострадания. В этом году место паломничества иногда напоминало буддистскую версию Вудстока: толпы монахов в одеждах шафранового и винного цветов, над головами которых проносятся можжевельниковый дым, смешанный с ароматом свечей из сала яка.
Изгнанники - женщины в полосатых передниках и мужчины в свободных одеяниях -  незначительно превосходили по количеству тех сторонников движения, которые приехали на фестиваль из Бостона, Бирмингема или Берлина. Иностранные сторонники движения являются его основной силой: пожертвования из Азии и Запада идут на строительство монастырей; особенно успешные просители заполняют свои нищенские миски шелками и сотовыми телефонами; а ламы, путешествующие между Бихаром и Боулдером, имеют гораздо больше влияния, чем их собратья, не пользующиеся такой роскошью.
Материалистический соблазн не является уже чем-то новым в священных местах: во время фестиваля Кармапа-лама был вынужден уволить управляющего монашеским центром в Гангтоке - получение взяток. В то время как автор этих строк шел на встречу с Кармапа-ламой, из зала аудиенций выводили вспотевшего и крайне нервозного заместителя этого начальника. Ритуалы тибетского буддизма напоминают своей церемонностью дворы Средневековья: молчаливые служители, слуги, разносящие чай и зажигающие благовония, и сотни просителей, ожидающие  встречи с «просветленным наставником тибетского народа». Тем не менее, Кармапа-лама все еще ведет монашескую жизнь, соблюдая пост и часами медитируя. Его представление о комфорте, по всей видимости, ограничивается массажем собственных ног в конце дня.
В интервью Вашему покорному слуге, имевшему счастливую возможность следовать за лидером в течение пяти дней (и получившему две аудиенции с ламой), Кармапа-лама замечает, что он «немного устал». Посетители обычно приносят высшим ламам Тибета дары в виде белых шарфов, которые, впрочем, мало волнуют Кармапа-ламу: выбрав один шарф из огромного количества роскошного шелка, он передал его Вашему покорному слуге, предупреждая через переводчика, что большинство вопросов журналистов "слишком просты".
Тем не менее, это проявление гордости сменяется отказом от концентрирования внимания на своей персоне, что полностью соответствует отрицанию собственного эго. В ответ на вопрос о том, сможет ли он заменить Далай-ламу в качестве лидера, Кармапа-лама ответил, что он лишь один из потенциальных наследников. По его словам, "Далай-лама сопоставим с солнцем: какое бы количество звезд не пыталось его затмить, их мерцание несравнимо с жаром светила; хотя братское единство многих звезд могло бы помочь им приблизиться к блеску солнца". Как и его наставник, Кармапа-лама умеет отвечать на современные геополитические вопросы причудливыми сочетаниями афоризмов, загадок и древних премудростей о сострадании, ненасилии и щедрости, пополняя их более современными формулами борьбы с глобальным потеплением и чрезмерным потреблением. Он порицает любое насилие, в том числе и тибетские восстания в Лхасе против китайских властей, которые привели к гибели десятков китайцев.
Тем не менее, он признает, что "честнейшее раздражение тибетцев как живущих в изгнании, так и оставшихся под властью Китая, вполне объяснимо: "У живого существа, беспрестанно загоняемого в угол, в какой-то момент ничего не остается, кроме ярости". По его мнению, каждый день, который китайское правительство отказывается признать абсолютно легитимные требования Тибета, увеличивает риск этого социального взрыва. «Китайская Коммунистическая Партия должна понять, что на данный момент основной силой, контролирующей эту волну ненависти, является его Святейшество Далай-лама. Отсутствие такого лидера сулит страшные потрясения». Но разве у Далай-ламы нет наследника, который бы его сменил в этой роли? Может быть сам Кармапа-лама? Во время интервью  в Бихаре Кармапа-лама заверил:"Я не стремлюсь к обладанию огромной властью, но если судьба посчитает меня достойным, то я смиренно приму ее решение". Очевидно, что Кармапа-лама является в некотором смысле абсолютно неправильным кандидатом на замену Далай-ламы: являясь реинкарнацией лидера другой школы буддизма, неофициально известной под названием "Черные шляпы", он не может стать Далай-ламой.
Назначение Кармапа-ламы регентом означало бы смену лидера Гэлуга, секты "Желтой шляпы". Чтобы представить себе всю невероятность такого развития событий, нужно было бы убедить члена англиканской церкви двадцать лет управлять Ватиканом. Как отмечает Лхадон Тетхонг, гендиректор организации "Студенты за свободный Тибет", "он еще молод, что привлекает к нему внимание многих. Более того, он активный участник как религиозной, так и политической и духовной жизни тибетского народа. Он символизирует собой молодое поколение, готовое продолжать дело противостояния Китаю и его желанию контролировать народ Тибета". Когда во время второго интервью ему был задан вопрос о его отношениях с Китаем, Кармапа-лама впервые заколебался и уклонился от прямого ответа на вопрос, начав говорить о необходимости просвещенной политики, которая одновременно дала бы Китаю возможность показать себя в качестве великой державы, а Тибету – реальную автономию.
Затем Кармапа-лама поднялся, показывая, что разговор окончен, и автору пришлось напомнить ему о сути вопроса: отношения с Китаем. Заметив, что "я не имею каких-либо политических контактов с кем-либо", Кармапа затем благоразумно признал, что определенные связи все-таки имеют место: в частности, по его собственным словам, Китай сообщил ему через представителей Индии, что Кармапа-ламе следует избегать участия в каких-либо политических акциях.
Если он останется исключительно духовным лицом, вполне возможно, что Китай не подвергнет его каким-либо репрессиям. Это почти идеальный вариант, "я абсолютно не понимаю политику", сказал с широкой улыбкой монах. Впрочем, трудно сказать, не была ли эта улыбка знаком прямо противоположного.


Пэтрик Симмс,"Newsweek."
Перевод с английского Кирилла Батыгина.