В последние десять лет в российской политической системе наблюдаются стойкие тенденции усиления позиций государства в процессах распределения и осуществления власти, «сдвижения» партийной системы к однопартийной модели, «заваливанию» институционального, нормативного, культурного компонентов содержания политической системы в сторону этатизма. Имеет место также укрепление власти конкретных политических лидеров и самого института политического лидерства [1].
В аскиологическом аспекте также заметны этатистские сдвиги: в политической культуре российского общества с конца 90-х годов возобладали ценностные ориентации, характерные для традиционных обществ: доверием снова пользуются «правители», церковь и вооруженные силы, при осторожном и недоверчивом отношении граждан к парламенту, суду, политическим партиям, институтам гражданского общества [2]. Ученые отмечают, что все большее значение в структуре политического сознания россиян приобретают такие качества, как зависимость от лидеров, потребность быть ведомыми, культ личности, патерналистские, авторитарные, популистские установки и стереотипы при недостаточности чувства реальности и критического мышления [3].
Сложившуюся в обществе ситуацию можно описать посредством методологического инструментария теории «структуры политических возможностей». Согласно концепции Дуга МакАдама, существует несколько критериев определения «качества» политической системы, главными из которых являются: открытость или закрытость институциональной подсистемы политической системы, степень стабильности политической элиты, репрессивные потенции и установки государства [4]. Исходя из анализа этих параметров, с конца 90-х годов происходит процесс непрерывного сужения сферы политических возможностей.
На формальном уровне за время президентства В.В. Путина были приняты законодательные и управленческие решения, результатами которых стало значительное сужение сферы политических возможностей[i]. Были усилены бюрократические барьеры в отношении акций гражданского волеизъявления, выстроена «усиленная вертикаль власти» (с назначаемыми «сверху» главами субъектов РФ), осуществлена реформа избирательной системы, ужесточены нормы регистрации партий, усилен государственный контроль за СМИ, учреждены «сверху» эрзац-структуры гражданского общества (Общественная палата) [5].
В результате, несмотря на то, что в России все еще формально существуют свободные выборы, многопартийность, политический плюрализм и, с формальной же точки зрения, политическая система соответствует демократическим критериям, она становится все более закрыта для влияния альтернативных государству политических структур или организаций [6]. Вследствие такого положения вещей оказалась ограниченной сфера публичной политики, структуры и институты гражданского общества лишены питательной среды для развития.
Выстроенная сегодня государствоцентричная, этатистская модель политической системы соответствует ожиданиям и интересам субъектов принятия властных решений. Соответственно, нет никаких оснований прогнозировать, что инициатива по изменению системы может поступить «сверху». Политическая элита не выказывает признаков рефлексии по поводу того обстоятельства, что этатистский дисбаланс власти стал опасен для нее самой, общества и государства, что он препятствует активному протеканию процессов самоорганизации внутри всей социальной системы.
Таким образом, ход наших рассуждений дает нам две ключевые посылки:
1. политическая система соответствует запросам политической элиты, которая не заинтересована в изменении ее характеристик;
2. граждане заинтересованы, чтобы система стала более открытой, демократичной, испытывают потребность в наращивании своего участия в распределении и осуществлении государственной власти [7].
Отсюда следует однозначный вывод, что система может и должна быть изменена в результате действия изнутри, но снизу, «со стороны граждан, которые объединяются в движение, чтобы опротестовать неизбежность системы власти и потребовать большей демократии, открытости системы к участию тех, кто в настоящий момент подчинен «навязанной власти» [8].
Наша основная гипотеза состоит в том, что в настоящее время роль такого институционального компонента, который придаст политической системе России такой импульс началу ее трансформации в направлении открытости и расширения поля политических возможностей, демократизации, могут сыграть свободные профсоюзы России. Они все последние годы демонстрируют возможности социальной гражданской активности, солидарного гражданского действия в неблагоприятcтвующем этому контексте, задаваемым параметрами политической системы [9].
Мы оставим за рамками нашего анализа вопрос о вероятности такого развития событий, мы лишь теоретически допускаем саму возможность того, что роль профсоюзного движения в политических процессах в России может быть именно такой. Наше допущение имеет под собой следующие основания.
Первое
Свободные профсоюзы синтетическую природу: отнесенность к структурам гражданского общества, с одной стороны, и принадлежность к политической инфраструктуре, с другой, которая образует для профсоюзов базисное основание, отталкиваясь от которого, они могут более плотно и основательно «врасти» и в ткань гражданского общества, и в политическую систему.
Как институт гражданского общества, они демонстрируют способность к самоорганизации и независимому социально-политическому самовыражению.
Как политический институт, профсоюзы обладают реальными политическими ресурсами и вписаны в систему политических отношений и процессов на самом высоком – институциональном – уровне.
Второе
Профсоюзы объединяют в своих рядах людей, которые составляют сегодня городское социальное большинство. Это люди, с одной стороны, имеющие работу и стабильный заработок, с другой стороны, не обладающие надежной и крепкой защитой от рисков, которым подвергаются в результате социальных реформ и политических трансформаций: им грозит потеря работы, жилья, социального статуса, заработка. У них есть понимание наличия рисков и угроз, исходящих от государства, и осознание того, что во-первых, они не могут защититься от них в одиночку, во-вторых, что их социальная уязвимость преодолима лишь за счет их солидарной социально-политической активности [8, 8].
При этом важно, что свободные профсоюзы невелики и, имея четкую организационную структуру, тем не менее, близки к организациям неформального типа. Внутри профсоюзов существуют отношения, близкие к неформальным: в этом пространстве важно межличностное взаимодействие, поддержка, обмен информацией и услугами [10].
Третье
Профсоюзы как институты и члены профсоюзов как индивиды имеют опыт протестных действий и опыт решения социальных проблем неконфликтными средствами. Этот опыт однозначно свидетельствует в пользу коллективной протестной мобилизации. Многие члены профсоюзов не сами пришли к гражданской протестной мобилизации: их подтолкнуло к такому способу решения своих проблем невозможность решить их в неконфликтном взаимодействии с работодателями или органами государственной власти.
Четвертое
Институт лидерства в свободных профсоюзах отличается тем, что лидеры высоко образованы, имеют организаторские способности, пользуются авторитетом и поддержкой членов профсоюзов. Главное их общее качество – нонконформизм. Лидеры активны, инициируют солидарные действия, активно коммуницируют с другими социально-политическими акторами, артикулируют цели и задачи, ведут работу по мобилизации ресурсов, «они создают сети, которые обеспечивают некую организационную устойчивость, они формируют стратегию, выковывают коллективную идентичность» [10,66]. Иными словами, харизматичные и активные лидеры – важнейший потенциальный ресурс дальнейшей гражданской социально-политической консолидации и активизации свободных профсоюзов.
Политологическая методология позволяет также рассмотреть такое их ключевое свойство, как обладание реальной властью «активисты признают за лидерами обладателей «авторитета», то есть признают, что те обладают властью побудить к коллективному действию в указанном ими направлении» [8,9]. Этот олицетворяемый новыми профсоюзными лидерами тип власти базируется на доминировании-партнёрстве. Он противоположен господствующей в государстве «власти над», «навязанной власти», то есть отношениям доминирования-антагонизма.
Таким образом, тип властных отношений, складывающийся в свободных профсоюзах, представляет собой вызов парадигме власти, господствующей в актуальной социально-политической системе. Если его ресурс «не выдохнется», демократический тип отношений в профсоюзах не будет изменен под давлением внешних обстоятельств, этот опыт укоренится и распространится на другие гражданские инициативы, создавая базис для смены подданнических стереотипов политической культуры граждан на элементы политической культуры участия.
Пятое
Профсоюзы, как показано во второй главе исследования, ведут активный коалиционный поиск. Хотя он пока недостаточно интенсивен и не имеет должного масштаба, но он успешен и эффективен: наблюдаются тенденции к объединению с гражданскими организациями, созданию долгосрочных альянсов с политическими партиями, к организационной перегруппировке. В ходе этих поисков профсоюзы не утрачивают, а лишь наращивают свои политические ресурсы. Важно также, что за счет межрегиональных конференций, совместных комитетов, координационного взаимодействия солидарных акций различных групп, внутрипрофсоюзная солидарность выходит за их рамки, поднимается на более общий уровень. В этом смысле, они ушли далеко вперед от организаций, нацеленных на обеспечение своей идеологической и организационной закрытости.
Шестое
Все последние годы политизация альтернативных профсоюзов выражается в формулировке политических целей, задач, принципов профсоюзного движения. Они агрегируются и артикулируются в ходе коллективных акций, дискуссий, встреч лидеров и активов, планирования и обсуждения результатов солидарных действий. Цели, задачи и требования звучат в форме деклараций и лозунгов. Все более обобщенными становятся требования соблюдения прав работающего населения, уважения к чести и достоинству человека труда, равенства перед законом и судом и др.
Наиболее разработанными являются цели, задачи и ценности профсоюзных организаций, они понятны и разделяемы значительной частью населения и роднят профсоюзное движение с политическими движениями социалистического и лейбористского толка. Наименее оформленными пока остаются принципы. Профсоюзные лидеры сегодня достаточно далеки от формулировки концепции или политической программы профсоюзного движения, тем не менее, политизация и обобщение целей и принципов позволяют прогнозировать, что они придут к необходимости и целесообразности артикуляции профсоюзного движения как гражданского социально-политического проекта.
Седьмое
Свободные профсоюзы сформировались и развиваются независимо от других политических институтов: органов государственной власти, политических партий и т.д. До настоящего времени профсоюзы активно сопротивлялись своей инструментализации и сумели сохранить полную независимость и социально-политическую самостоятельность: над ними не установлено контроля политических партий, они не поглощены ни одним из социально-политических проектов. Стойкость профсоюзов по отношению к угрозе слияния с каким-либо более мощным социально-политическим проектом нами расценивается как один из важнейших признаков их социально-политической субъектности и жизнеспособности.
Восьмое
Профсоюзы воплощают в себе энергию гражданской активизации и самоорганизации. Они уже сегодня предоставляют индивидам возможность почувствовать эффективность совместного, солидарного действия. «Участники коллективных действий постепенно все больше доверяют себе самим, своей способности действовать, выражаться ― что также является условием распространения доверия вовне. Стоит отметить, что развивающееся общее доверие поначалу складывается не на основе отвлеченных ценностей или общих установок, но на основе конкретного и разделяемого опыта совместно осуществляемых коллективных действий» [8,11]. Они формируют у граждан убежденность, что существует возможность реального изменения ситуации собственными усилиями, не за сет подчинения, а за счет активности, протестного действия, что именно солидарное действие – условие влияния на повседневную социально-политическую реальность.
Благодаря активизации индивидов профсоюзы реально уже сегодня способствуют преодолению этатистских патерналистских доминант политической культуры российского общества, формирования демократической культуры участия, укоренения демократических ценностей и процедур в структурах повседневности.
Таким образом, несмотря на то, что политическая система сегодня характеризуется закрытостью, политические отношения неблагоприятны для появления и развития новых политических акторов, тем не менее, свободные профсоюзы появились и успешно развиваются. Это обстоятельство определяет возможность того, что дальнейшее политическое становление и активизация профсоюзов может стать историческим шансом трансформации российской политической системы в направлении открытости и демократизации, формирования эффективной системы «сдержек и противовесов» государственной власти в виде структур, воплощающих гражданскую активность и инициативу.
Вероятность реализации этой перспективы осталась за рамками наших рассуждений. Главными факторами, определяющими эту вероятность, является жизнестойкость свободных профсоюзов и их способность к самостоятельному социально-политическому росту. Ключевыми условиями дальнейшего роста является объединение с гражданскими инициативами и движениями, определение социально-политической идентичности, артикуляция политического послания: целей, задач и принципов, политическая институционализация профсоюзов (воплощение в институциональную модель, возможно, партийного типа), выход на федеральный публичный уровень.
Литература
1. Слизовский Д.Е. Политическое лидерство в контексте укрепления вертикали власти //Вестник Российского университета дружбы народов. – Cерия: Политология. – 2004. – № 3. – С. 124 –138; Асманов С. Путин и его преемники: Опыт демократического конструирования // Неприкосновенный запас. -2004. -№4(36). -С.19-25 и др.
2. На всем протяжении 1990-х уровень доверия россиян к институтам, измеряемый, например, Новым российским барометром, ниже уровня, выявленного в ходе World Values Survey (http://www.worldvaluessurvey.org/
3. См.: Брудный И.М. Политика идентичности и посткоммунистический выбор России // Политические исследования (Полис). 2002. №1. С.87-104; Дробижева Л.М. Завоевания демократии и этнонациональные проблемы России (Что может и чего не может дать демократизация) // Общественные науки и современность. -2005. -№2. -С.16-28.; Пантин И.К. Демократия в России: противоречия и проблемы // Политические исследования (Полис). -2003. -№1. -С.134-148.
4. McAdam D., McCarthy D., Zald M.N. (eds.) Comparative Perspectives on Social Movements. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1996
5. Фурман Д., Морозов А., Прибыловский В., Петров Н., Коргунюк Ю., Блюм А. O политической системе России после путинских реформ // Неприкосновенный запас.- 2004. -№6(38). -С.26-42
6. Голосов Г.В., Лихтенштейн А.В. «Партии власти» и российский институциональный дизайн: теоретический анализ //Политические исследования (Полис). -2001. -№1.- С.6-14; Бляхер Л.Е. Властные игры в кризисном социуме: преобразование российской институциональной структуры //Политические исследования (Полис). 2003. №1. С.63-73; Верховский А.М., Михайловская Е.В., Прибыловский В.В. Россия Путина. Пристрастный взгляд. - М.: РОО "Панорама", 2003. 212 с.; Асманов С. Путин и его преемники: Опыт демократического конструирования // Неприкосновенный запас. -2004. -№4(36). -С.19-25..
7. Шмидт Д. Гражданское общество в России - проблематичное, мифичное или просто другое? //Неприкосновенный запас.- 2005.- №1(39). -С.125-133; Ясин Е. Приживется ли демократия в России. - М.: Новое издательство, -2005, 384 С.
8. Клемент К.М. Вызов властным отношениям. Гражданские протестные движения в закрытой политической системе // Свободная мысль. – 2007. – № 1. – С. 2-22. – С.8
9. [i] Об этом подробнее: Появление социальных движений нового типа в России. Институциональная политология: Современный институционализм и проблемы политической трансформации России /Под ред. С.В. Патрушева. М.: ИСПРАН, 2006, - С.229-264 [http://ikd.ru/Critview/theoryofcollaction/Article.2005-09-13.5221]
10. Хлопин А.Д. Российский социум: границы общностей и парадоксы их институциональной интеграции //Социум и власть, ИСПРАН. Мысль, 2003.- С. 45-69.